Вы помните мелодию, играющую в фильме “Настоящие короли комедии», в эпизоде, где Седрик «Развлекатель» играет старика-соседа, что вечно болтает с торчащей в уголке рта сигаретой?

Даже если Вы слишком молоды, чтобы вспомнить, о чем речь или Вы с Юга - Вы все равно знаете этого парня. Вы найдете его на местной станции технического обслуживания. Вы пригоните свой тарантас с дребезжащим двигателем, а он выплывет откуда-нибудь, вытирая свою руки жирной красной тряпкой.

«Вы можете починить это, сэр? 

«Смогу ли я? Мальчик! Я тут уже тридцать лет. Я тут больше, чем ты живешь. Конечно же я починю это! Давай – завози! Я понимаю, что именно не так с карбюратором с первого взгляда. Завози!»

Будем честны – звучит его речь, конечно же, не так. Потому что говорит он, выплевывая предложения вместе с клубами сигаретного дыма. Поэтому звучит это так:

-«Мглу ли я? Прень я трдцать лт тут рбтую. Кончжмгу! Дава! Явжупроблмскарюбрторомкактлькоувжуего. Звзи!»

(“Canahfixit? Beenherethirtyoddyearnow. Courseicanfixit. Cmonnah, knowadangcarburetorproblemwhenahseeitnow. Brangitinnagrage.”)

В это время сигарета летает по краям рта, нарушая все законы физики.

Таким был мой дед. Он открыл в Северной Каролине первую станцию технического обслуживания, принадлежащую афроамериканцу, и был самым работящим человеком, которого я когда-либо видел.

Он был не просто синим воротничком. У него были также синие штаны. Каждый день он выглядел одинаково. Светло-голубая рабочая рубашка, темно-синие рабочие штаны, грязная тряпка свисает из заднего кармана, «Джонс» вышито поперек нагрудного кармана. Если ты жил в Уинстон-Сейлем, и тебе требовалось найти канистру бензина, карбюратор или мудрый совет – ты шел прямехонько к Мистеру Джонсу.

По вечерам мы обычно ужинали все семьей; его руки были настолько маслянистые, что мы говорили: -«Деда, иди помой руки!»

Он отвечал:

-«Так я уже помыл их»

Он не врал. Мужик, он работал настолько много, что грязь въедалась в ладони. Никакое мыло не справилось бы с этим. Грязь буквально насквозь пропитала кожу.

Каждый в Уинстон-Сейлем знал его. Он был легендой. Никто не знал нас с братом по именам. Мы были просто внуками «Мистера Джонса». Даже когда я пошел в школу и сделал себе имя на баскетбольной площадке… Ничего не изменилось, как и прежде люди говорили: «Ого, да внук Мистера Джонса очень хорош!»

Вот какой вес имел мой дед. Его репутация преследовала нас повсюду. Он был моим лучшим другом. Когда мать злилась на меня – я шел повидаться с ним. Когда тренер был недоволен мной -  я шел к нему. Что такого в бабушках и дедушка? Я не могу объяснить. Они просто понимают тебя и все, как-то так.

Он также был и моим начальником. В возрасте 8-9-ти лет мы работали на станции каждое лето. Я вспоминаю эти дни… Это было так весело. Станция дедушки открывалась в семь утра, поэтому все утро мы сидели и пили кофе, чтобы проснуться.

Я сейчас не о кофе из «Старбакс». Это Уинстон-Сейлем, мужик. Это был «самый-подходящий-для-пробуждения» Folgers(марка кофе) с пятью ложками сахара внутри. Мы постоянно были в состоянии боевой готовности, пытаясь заработать все чаевые на свете. Каждый раз завидев подъезжающий автомобиль, мы вскакивали со стульев. Если мы видели, что они собираются воспользоваться техническим сервисом – оставались спокойными, но если клиент намеревался заправиться – мы летели туда со всех ног, потому что у нас было всего четыре секунды, чтобы успеть. Четыре секунды, за которые человек открывает дверь и выходит из машины.

Кто откажет малолетним ребятам, страстно желающим заправить машину?

Мы ведь были такими невинными.

«Самообслуживание? Что это? Мы здесь чтобы помочь вам, мээм!»

Мы идеально совершали одну и ту же махинацию вновь и вновь.

В то время платили только наличкой, и мы пользовались этим. Кто-нибудь, например, желал заправиться на тридцатку. Мы начинали качать бензин… $29.10 $29.21 $29.30...

Идеально. Щелк.

«Бак заправлен, мээм.»

Клиенты, ведомые чувством приличия, не желали гонять ребенка туда-сюда, чтобы он принес сдачу. Поэтому всегда мы слышали одно и тоже: «Оставь сдачу себе , малыш.»

Так мы копили на баскетбольные кроссовки или другие желанные предметы. Я помню, дедушка всегда ходил с толстой пачкой денег, скрепленной резинкой, а мы просили:

«Деда, нам нужны кроссовки»

Он отвечал:

«Вы получите кроссовки… Идите и заработайте на них.»

Мы были там все лето. Попивали кофе, суетились. Сейчас, если почую запах бензина – вспоминаю о тех временах. Моя семья… Мы всегда собирались вместе. Вместе на ужин. Вместе в церковь. Вместе на игры отца. Мы с братом всегда выбегали на корт во время тайм-аута. Моя мама сидела за столиком и вела статистику. Их команда называлась – Professional Carpet Systems(профессиональные ковровые покрытия). Компания, специализирующаяся на чистке ковров. Их выступления в лиге были типа «бесплатной рекламой». Но мой отец даже не работал там. У них была одна из лучших команд, и они пытались выиграть чемпионат. Отец знал, как это сделать. Он был во главе команды.

Обычно он носил 44 номер, потому что Джорд «Айсмен» Гервин был его кумиром. Что сказать про меня? Я больше любил Майкла Джордана. В моей комнате висели часы с изображением Джордана на циферблате. А вот в старшей школе я полюбил Алена Айверсона. Я желал быть как он. Я хотел также стильно и эффектно обыгрывать и, конечно же, такие же косички. И перед одной из важных игр я подумал и решил «Ну, все, давай сделаем это».

Я пошел в гости к другу следующей ночью и попросил его сестру сделать прическу «как у Айверсона». Я знал, что отец рано уходить на работу, поэтому я дождался глубокой ночи и прокрался в дом.

На следующий день, придя на игру, я чувствовал себя в своей тарелке. Команда девочек всегда играла перед нами, поэтому я уселся на трибуны, раскинулся в зрительском кресле и наблюдал. Внезапно в зал зашла вся семья. Мы сразу встретились взглядами. Немая сцена.

Я посмотрел на него такой, мол:

«Чего? Ну что такое?»

А он смотрел на меня типа:

«Кристофер… Эмануэль…Пол…»

Подзывает меня к себе. Я иду, стараясь держаться круто перед пацанами. Подхожу и слышу всего одну фразу: «Лучше бы тебе не выходить в первой четверти на площадку с такими волосами» Мужик. Я мгновенно ринулся в туалет и развязал косы. Я вышел на разминку с самым пышным «афро» в мире. Незабываемое зрелище. Это было очень смешно! Мои родственники до сих пор хохочут, вспоминая тот день.

Тот вечер был последним в образе Алена Айверсона. Торжество длилось 15 минут. Хотя я по-прежнему пытаюсь повторить его кроссовер.

Ребенком я болел за Северную Каролину. Когда пришло время выбирать колледж( на тот момент в Северной Каролине были хорошие разыгрывающие), тренер сказал, что мне придется дождаться ухода Реймонда Фелтона в НБА, чтобы попасть к ним. Я не мог позволить колледж без стипендии, я был реалистом. Я хотел быть поближе к семье, чтобы они видели, как я играю; я знал, что хочу учиться в хорошей академической среде.

В день подписания я не сидел за столом полным кепок… Как это происходит сейчас. Не было моего «микстейпа» на фоне. Ни камер ESPN, ничего. Я тупо сидел за столом в спортивном зале. Подписал бумажку. Аплодисменты.

Единственная кепка была на моем дедушке. Кепка «Уэйк Форест ». Дед подошел ко мне и крепко обнял. Снял кепку и одел мне. Я помню его широченную улыбку недостающую зубов. В то время он делал себе протезы. «Я буду помнить этот день всю свою жизнь» Сказал он. Дедушка был очень горд.

В тот вечер мы пошли смотреть на матч «Уэйк Форест» Я по прежнему помню запах попкорна. По-прежнему помню, какую музыку играла группа. Майки, шорты и кроссовки играющих ребят. Единственная мысль крутилась в моей голове: «Господи, какая чистая форма» Я должен был носить эту форму. Мой дедушка и семья должна быть здесь, на этом месте, и смотреть на меня. Колледж, мужик. The ACC.

Крис Пол, Университет Wake Forest.

Следующим вечером я был на трибунах. Шел футбольный матч. Брат набрал мне.

-«Чо кого?»

-«Я еду домой»

Он учился в Южной Каролине. Три часа дороги.

Я переспросил.

-«Ты едешь домой?»

-«Да…Дедушка болен»

-«Болен? Так я был с ним вчера вечером. Все с ним впорядке»

-«Ага… Короче, я еду. Позвони маме!»

Я прикинул, что могло случиться. Почему брат едет домой так внезапно? Что вообще происходит? Бессмыслица. Поднялся и пошел на парковку. У самой машины моя кузина подбежала ко мне. Я сказал ей, что дедушка болен. Она мотнула головой.

-«Нет, дедушку убили»

Я не поверил ей. Это точно ошибка! Зачем кому-то убивать моего дедушку… Это безумие. Это бред. Невозможно. Зверство. Кто-то определенно ошибся. Мы прыгнули в машину. Через двадцать минут подъехали к повороту на улицу, ведущую к дому деда… Я увидел огни. Полицейские мигалки. Скорая. Полиция. Толпу людей на дороге. Слышал крик тети.

«Кто-то знает, кто это сделал! Кто-то знает, кто это сделал!”

Выбежав из машины, мчусь к дому дедушки, не веря в происходящее. Мой дядя останавливает меня, обнимает… Все, что я увидел – белая простыня на земле перед въездом в гараж.

Сломлен. В прострации. Следующие несколько дней меня будто не было на земле.

Какие-то малолетние ублюдки налетели на дедушку, когда он выходил из машины. Связали, заклеили рот. Взяли деньги и смылись. Оставив его задыхаться. Его сердце остановилось. 

Все из-за сраных денег.

Мой лучший друг. Моё сердце. Ушло.

Вы знаете, многие люди услышали его историю, потому что я на следующий день забил 61 очко – по очку за каждый прожитый год моего дедули. Так я отдал ему честь. Так я воспел его заслуги. Я рад, что общественность услышала эту историю в связи с моим выступлением.

Знаете что? Его жизнь не имела ничего общего с баскетболом. Он внес свой вклад в цивилизацию заботой о людях. Он был фундаментом нашей семьи. Он был лучшим другом, когда-либо существовавшим в мире.

Мне было 8. Бабушка ушла от рака. Никогда не забуду слезы дедушки на похоронах. Плакал и я. Он обнял меня одной рукой и сказал:

«Не смей плакать! Ты должен быть сильным ради своей матери! Не плачь!»

У него были силы сказать что-то подобное в момент собственной трагедии…

Я подрос и завел друзей. У меня куча корешей. Но никто из них не так близок мне, как дедушка. Временами мне приходится отвечать на вопрос: «Больно ли, что дедушка так и не смог увидеть твой дебют в НБА?»

Да. Это больно!

Был один момент после первого матча звезд. Корпоративчик. Ну знаете, наподобие тех, что собирает руководство НБА, приглашая легенд. Мой отец пришел со мной, и я никогда не забуду его взгляд во время знакомства с Джорджем «Айсменом» Гервином и Джулиусом Ирвингом. Всеобъемлющее счастье. Улыбка. Знаковый момент для нас, пришедших с самого низа. “Профессиональные ковровые покрытия»; номер 44. А сейчас он делится историями с «Айсменом», поедая панкейки.

Я бы все отдал, чтобы дедушка был с нами в тот день. Но это все опять-таки всего лишь баскетбол. Я бы отдал еще больше за возможность познакомить дедушку с детьми, особенно с сыном. Они бы стали лучшими друзьями, как и мы. И провели бы море веселых часов вместе.

Боль не уходит. Но и память о его наследии живет. Я вижу это, наблюдая за отношениями моего сына и моего отца. Единственное его желание – заставить малого улыбаться. Бабушки и дедушки. Они понимают нас лучше других. Действительно понимают

Я все еще «внук мистера Джонса». Его "присутствие" - в каждом семейном деле.

Я пошел в НБА, посвятив ему восхождение в лиге, моя цель была проста! Я хочу подарить праздник, что дарил мне дедушка, как можно большему количеству детей. Я хочу вдохновить их. Хочу заставить их думать, что вне зависимости от их происхождения и талантов – они смогут добиться поставленных целей!

«Ты получишь желанное! Просто иди заработай это!»

Каждый год два студента из Северной Каролины отправляются в университет Уэйк Форест на стипендию имени Натаниэля Джонса. Мой дедушка. Мой лучший друг. Первый афроамериканец, владеющий станцией технического обслуживания в штате. Единственный парень, который мог дать тебе жизненно важный совет с горящей сигареткой во рту. Временами я вспоминаю его ладони. Четыре десятилетия пропитки грязью и маслом. Ни одно мыло с этим бы не справилось. Я улыбаюсь. 

Его наследие также не смоют года.

Моя семья… Мы по прежнему вместе.

 Оригинал статьи на английском языке.

Фотографии: Greg Nelson/Si/getty images