Продолжение. Начало тут.

Я вижу мяч, я ныряю за ним, но как много парней выбиваются из кожи, чтобы сделать именно так?

Это было мое единственное желание, но мне пришлось немного над этим поработать. Тот факт, что Лига изменилась и несколько удалила меня с поля зрения, избавил баскетбол от этой прекрасной вещи. Сложнее в 34 года делать то, что ты делал в 26. Я заставляю себя верить в то, что я все еще голоден, в то, что происходящее на площадке, имеет для меня большое значение, в то, что я до сих пор не могу остановиться. Я борюсь с тем, чтобы не стать мягкотелым. По моему мнению, это самое грубое ругательство для баскетболиста, хуже, чем упомянуть его матушку.

Иногда я был недоволен, когда набирал 6 очков и собирал 22 подбора, я всегда хотел большего. Я ненавижу видеть, как кто-то другой берет подбор. Я смотрю на него, как на человека, который хочет выгнать меня из Лиги и отправить туда, откуда я вылез.

По странному стечению обстоятельств, я стал крутым рибаундером и персональщиком, сидя на скамейке "Пистонс" в свой первый год. Я получил эту энергию, сидя на скамейке и наблюдая, как играют другие. Я не давал выхода своей энергии, кроме как на тренировках, но этого было явно недостаточно.

Я сыграл в 77 из 82 игр в свой первый сезон, но играл при этом 15 минут в среднем за матч. У меня не было сил терпеть это дальше, я просто не выжил бы в таком случае.

Я посмотрел на свою команду и посмотрел на всю Лигу и принял решение: я могу сталь лучшим рибаундером в мире, если буду упорно над этим работать. Я знал, что это мой билет в жизнь.

Когда я учился в колледже, то собирал подборы, даже не задумываясь над этим. В среднем за игру в Southeastern я собирал по 16 отскоков и по 25 очков. Я был круче всех игроков на том уровне и мог собирать по 15 подборов даже не напрягаясь.

Во-первых, концентрация на подборах была связана с моим выживанием. В начале своего второго сезона я сказал: "Я должен делать то, что другие не любят делать. Я должен это делать, чтобы остаться в Лиге". Этими вещами должны быть подборы и защита. На тот момент это решение казалось основным: я не видел за счет чего еще, я мог прибавить в своей игре.

Итак я каждый день работал над собой, играя с партнерами по команде, которые были одними из лучших игроков в Лиге - Адрианом Дэнтли, Джоном Селли, Риком Махорном. В первый раз каждый из них легко обыгрывал меня, но и мне удалось пару раз их остановить. Это меня шокировало и заставило прийти на следующий день со словами: "Я могу это сделать. Для этого надо проделать адскую работу, но я могу это сделать". Это придавало мне уверенности, и все стало получаться.

При каждой двусторонке я становился защищаться против основных игроков команды, считая, что это противостояние смертельно важно для меня. В мыслях я считал, что если остановлю Дэнтли в этой атаке, то останусь в Лиге. Если я возьму подбор в этой атаке, то останусь в Лиге. Я размышлял именно так, а партнеры по команде считали, что я сумасшедший. Все-таки они были ветеранами и знали, как нужно делать, чтобы не калечить себя на тренировках. А теперь им пришлось играть против этого сумасшедшего парня, который считал каждую секунду своей последней секундой в жизни.

Чак Дейли поощрял меня в моих стремлениях. Ему было понятно, что я не заинтересован в наборе очков, поэтому он просил меня концентрироваться именно над тем, что я хотел. Когда я был не в духе, он всегда находил способ, чтобы поднять мне настроение. Этот человек постоянно держал меня в тонусе.

Я представлял себе, как играю против этих великих игроков и как я их останавливаю. Я просматривал в своем воображении фильмы, которые заставляли меня верить в то, что я останавливаю еще до выхода на площадку. Я выводил себя на площадку в своем фильме, я играл в своей голове, и я их каждый раз останавливал. Мой мозг стал реагировать на это, и мои мысли стали свершаться на площадке.