Оглавление.

Александр Бендерский взвалил на себя тяжелое бремя редактора и корректора

Техасская городская ярмарка проходит в Далласе, в пяти милях от того места, где я вырос. Никто из ребят, с которыми я рос, не имели достаточно денег, чтобы попасть на ярмарку, но мы умудрялись там быть каждый год.

Подземный туннель для сточных вод мог доставить нас точно до места. Мы пролазили в дырку в туннеле, откуда и начиналось наше путешествие. Этот туннель был известен всем детям в Oak Сliff, я думаю, что каждый из детей хотя бы раз в жизни попадал на ярмарку именно таким способом. Мои друзья и я начали "путешествовать" таким образом с 13-14 лет.

Туннель был очень просторным, но там воняло так, что вы себе даже представить не можете. Туннель был шириной в фут, он был темным и страшным. Нам приходилось брать с собой фонарики или идти по начерченным линиями, которые оставили такие же "туристы", как и мы.

Когда я это вспоминаю у меня начинает кружиться голова. Пять миль по сточному туннелю на городскую ярмарку! Какое это было сумасшествие! Другие дети ездили на автомобилях своих родителей, постоянно получали карманные деньги и покупали сахарную вату. Мы шли по дерьму, закрывая наши носы, стараясь найти указатели движения при свете карманных фонариков. И все это было летом, которое в Далласе всегда жарче чем в аду. Местами туннель становился невозможно узким, и нам приходилось пробираться прямо по говну. Там всегда было темно как ночью и если у тебя в руках не было фонарика, то твои руки или лицо могли очутиться в чем-то неожиданном.

Туннель вел нас прямо к центру городской ярмарки. Я всегда думал о первом пацане, который совершил это безумное путешествие. Чем он тогда думал? Вот бы вы видели выражения лиц людей, когда мы вылезали из канализационного люка. Мы поднимали наши головы, похожие на морды сурков, которые тянутся к солнцу. Никто над нами не смеялся, потому что они считали, что прошедшие такой путь заслуживают хоть немного уважения.

Все, что мы делали, мы делали в свое удовольствие: гуляли, пробирались, шли по говну в течение 5 миль. Я возвращаюсь к тем временам и понимаю, как все просто дается мне сейчас. Я думаю, что понимаю причину моего сложного современного существования. Мне неудобно жить, когда вокруг все удобно. Я часто вспоминаю, как сложно мне давался мой путь. А сейчас я говорю: "Стоп. Это было очень сложно, но видите ли, в чем дело: это было офигенно весело".

Я постоянно погружаюсь в те времена, пытаясь проникнуться тем духом. Я не могу быть Мистером Гламурненьким, Я Чересчур-Нафиг-Крутой-Для-Всех-Вокруг. И я не могу иначе. Я бы описал свою жизнь, как одну большую черную дыру с проблеском света. Я старался идти к этому свету так же, как и мы старались идти на свет фонарика по канализации. Этот свет придает сил, и он же приносит новые испытания.

Каждый хочет идти правильным путем. Мне было сложно делать. Я прошел кучу тоннелей, я поворачивал в ненужном направлении много раз, прежде, чем найти правильный путь. В некоторых вопросах я все еще тот маленький мальчик, пробирающийся сквозь сточные воды к городской ярмарке.

Я никогда не знал своего отца - Филандера Родмана. Он служил в воздушных войсках в Нью-Джерси, когда я родился. Когда мне было 3 года, мы перебрались в Даллас, откуда родом была моя мама. Этот случилось в тот момент, когда отец перестал приходить домой.

Мой отец не был частью моей жизни. Я не видел его больше 30 лет, так и что же мне терять? Я смотрю на это очень просто: мужик помог мне появиться на белый свет. Это не значит, что у меня есть отец, вовсе нет. Я могу сказать так: это мой папа. но эти слова звучат для меня не по-настоящему. Я вырос с матерью и двумя сестрами: Деброй и Ким. В нашей семье не было мужчины до тех пор, пока я не пошел в колледж и не начал тянуть свою лямку.

Вам наверняка часто приходилось слышать, как многим игрокам задавали один и тот же вопрос: "Что бы Вы делали, если бы Вам не платили за баскетбол?" Зачастую звучит один и тот же ответ: смерть или тюрьма.

Многие из нас имеют говняное прошлое: трущобы, гетто, отсутствие денег, отсутствие отца, безнадега. Самое главное, что дает баскетбол этим парням - они спасаются от всего этого ужаса. Парни говорят "смерть или тюрьма" потому, что это позволяет им быть жестче, чем они есть на самом деле. Я думаю, что все так и есть, и у меня есть очевидные доказательства.

Я полгода был бездомным, когда мне было 19 лет. Все это время я рос, как дикая трава. Я жил в Далласе, в школу не ходил, да я вообще ничего не делал. Моя мама очень тяжело работала, и у нее был бесшабашный 19-летний сын, который ничем не занимался. Мои сестры, которым было 17 и 18 лет, были гордостью семьи из-за своих успехов в баскетболе.

У моих сестер была радость - баскетбол, у меня такой радости не было. Они обе были звездами в школе South Oak Cliff, они обе были Аll-American. Они были высокими и очень крепкими. Я был горд ими и находился в их тени. Сейчас ситуация несколько изменилась. Но для них я все тот же чокнутый братец.

Моя мама не собиралась меня выгонять из дома, но и терпеть меня не собиралась. Она понимала, что пора мне самому взяться за свою жизнь, и она была права в этом отношении. Это решение пришло к нам одновременно: мне пора было уходить. Но была маленькая проблема: мне не было куда уходить.

Я ходил от дома к дому, спал у друзей на полу, ночами шастал по улицам, как пропащая душа по преисподней. Трое или четверо моих друзей могли тусить со мной ночами, а днем мы дружно спали. Иногда я спал прямо на улице.

Я повидал много дерьма, живя в трущобах.

Oak Cliff был похож на небольшую ночлежку, где каждый следит друг за другом. Тот факт, что я был бездомным, позволяет мне говорить, что я пережил тяжелейшие времена. Вот почему меня легко принимают за своего в самом темном уголке города. Вот почему на меня смотрят как на человека, а не на выращенную в НБА офисную крысу.

Я был бездомным. Я работал в 7-Eleven. Я обычный человек, с большим жизненным опытом, и я знаю, что значит сделать себя из ничего. Иногда меня посещает мысль, что такой момент со мной повторится в один "прекрасный" день.

За это время я очень подрос. Это было просто невероятно. Мой рост уже составлял 5 футов 11 дюймов. Это было похоже на детские истории, когда я садился на кухонную плиту и приговаривал: "Я хочу вырасти, я хочу вырасти".

Учитывая, что мои сестры были офигенно высокими, должен был настать черед и для меня. Блин, было такое чувство, что я рос каждый день. Я не понимал, что происходит. Я был шокирован тем, что происходило с моим телом. Мне кажется, что ко мне вернулась мысль, которую я всегда лелеял: В ЭТОМ МАГАЗИНЕ ЖИЗНИ ПОЯВИЛОСЬ ЧТО-ТО ДЛЯ ДЕННИСА. Но я не знал, что именно.

Я решил, что мне пора пойти работать. Мне было 20 лет, и более ничего серьезного в моей жизни не происходило. Я пошел работать в аэропорт Далласа Fort Worth, куда меня взяли уборщиком в ночную смену. Эта работа стала большой частью легенды под названием РОДМАН. В то время я считал, что это прорыв для меня. Шесть с половиной долларов, которые мне платили, были весьма большими деньгами. Я работал так же, как ив се остальные люди в мире. Думать о том, что еще что-то может измениться, - просто не было смысла.

Я начал понемногу тырить вещички. Маленькие такие вещички. Дешевый бумажничек, пару долларов, что-то из магазина быта. Как-то убирая мусор, я заметил, что могу вытащить часы из магазина подарков, просунув в металлические двери свою швабру. Вокруг никого не было, поэтому-то я и решил это сделать. Это был вызов, новое испытание для меня, и перед тем, как закончить, у меня было 50 сраных пар часов в моих карманах.

50 пар часов. Я даже не помню, каким местом я думал в тот момент. Большинство из них были дешевыми, но некоторые стоили по 50 долларов. Это было очень просто. Я чувствовал себя крутым. У меня были те часы, и никто не мог бы их найти.

Мне нафиг не были нужны те часы. Меньше всего в жизни я думал о часах. Если бы я захотел что-то украсть для себя, то об этом никто бы не узнал. Я украл просто, чтобы украсть, это был вызов, это было искушение, в любом случае я решил сразу раздать эти часы своим друзьям. Я хотел, чтобы меня считали большой шишкой. Я хотел, чтобы они ходили вокруг меня, приговаривая: "Сукин сын, этот парень может получить все, что он хочет".

Я хотел, чтобы в случае любой необходимости они просто обращались ко мне. Люди никогда так не воспринимали меня, как в то время. Эта была моя новая роль, моя ниша. Каждый делал также. Это тот случай, когда обезьянка видит - обезьянка повторяет. Я просто поддался и стал вором, чтобы меня воспринимали всерьез. Я просто делал это, чтобы они не поняли всего подвоха.

Я не знал, что в этом чертовом месте есть скрытые видеокамеры. Я раздавал те часы все, кто мне встречался: маме, сестрам, друзьям, даже людям, которых я никогда не видел раньше. Просто избавился от них. Никто даже не мог подумать, что за хрень происходит. Все было просто: "О, новые часы? Спасибо, круто". Я чувствовал себя очень крутым.

Полиция аэропорта приехала в дом моей мамы и сказала, что долго следили за мной. Они просмотрели все пленки и признали мою вину. Меня арестовали и посадили в кутузку при аэропорту.

За решеткой я вел себя так же, как и все остальные. Я все время молился, чувствуя себя в клетке.

Я прошел через всю рутину тюрьмы. Боже, я больше никогда не сделаю ничего подобного. Если бы я просто мог уйти домой, то я бы никогда не вернулся сюда. Через этот ритуал проходили все, кто когда-либо попадал в неприятности, то же жалкое дерьмо.

Я сел и стал разговаривать сам с собой, разговаривать честно. "Это не способ жизни, - пришло мне в голову. - Что-то должно измениться". Я принял решение, что не могу дальше жить таким образом. Настал тот момент, когда должна была решиться судьба всех детских фантазий: они свершатся, или это все дерьмо собачье.

Мама решила оставить меня на ночь в том "прекрасном" месте, это должен был быть урок мне. Это была ужасная ночь. На следующий день она вытащила меня из заключения. Я рассказал ментам имена всех людей, которым я дарил часы, они занялись поиском этих краденых часов. Им удалось собрать все до единого. Они спрашивали у этих людей:

- Деннис Родман дал вам эти часы?

- Да.

- Он продал их вам?

- Нет, он просто подарил их.

Должно быть, копы были весьма удивлены такому развитию событий. Что за преступление я совершил, бро? Я не заработал ни цента на этих часах. Я даже не пытался это сделать. Я просто раздал их, просто чтобы получить признание, стараясь быть самым офигенным дилером по соседству. Как только они заполучили все часы, обвинения были сняты. Когда адвокат сообщил мне о том, что я свободен, я был зол, как скотина. Никто из тех, кто получил часы, никогда обо мне не думали. Спустя две недели после этого случая я был уволен с работы. Приговор был прост: если я не верну все часы, меня ждут шесть месяцев тюрьмы.

В таких местах, как Oak Cliff, воровство и продажа краденного - способы существования. Это способ, при котором тебя могут считать крутым и выделить среди остальных.

Я начал заниматься баскетболом более серьезно после того, как меня поймали на воровстве. Я просто играл с друзьями на площадке, когда меня увидела Лорита Уэстбрук. Мой рост в это время приближался к 6 футам 8 дюймам, но даже моя худощавость не тормозила мой бурный рост, было похоже, что у меня абсолютно новое тело. Я мог делать на площадке те вещи, о которых раньше даже не мог мечтать.

Я начал играть в более или менее организованный баскетбол на второй год обучения в High School. До этого я был маленьким, нервным мальчиком, который никак не мог попасть в ритм игры. Сейчас же во мне было слишком много энергии для того, чтобы сидеть на скамейке и смотреть на баскетбол со стороны.

Я не знаю, где Лорита Уэстбрук сейчас, но я готов поспорить, что она приписывает себе открытие звезды по имени Деннис Родман. Я пошел на просмотр в Cooke County Junior College и через 15 минут они предложили мне спортивную стипендию - все случилось очень быстро. Я не знаю, готов ли я был играть в баскетбол в 21 год, но деваться мне было некуда. Можно сказать, что это все случилось само по себе.

Я сыграл всего лишь 16 игр за Cooke County. Я провалил экзамены первого семестра, всё выглядело, как будто я потратил время зря. Я набирал в среднем 17 очков и 13 подборов за игру - очень неплохой результат для парня, который никогда не играл в организованный баскетбол. Талант был очевиден, но не гарантировал всего остального.

Я вернулся слоняться обратно в Даллас. Я встретил нескольких своих старых друзей и никогда больше не занимался криминалом. Один из моих друзей долго занимался торговлей наркотиками, некоторые из остальных парней работали на него. Я жил в промежутке между домой моей мамы и улицами, я вернулся к своему дерьмовому прошлому.

Lonn Reisman, помощник тренера в Southeastern Oklahoma увидел меня в действии в Cooke. Он считал, что я могу играть. Он переговорил с главным тренером Джеком Хедденом о том, чтобы пригласить меня поиграть. Проблема была в том, что я не хотел идти в колледж после того, что уже было. Тренеры звонили, когда я жил у мамы дома, но я не поднимал трубку. Я не хотел слушать то, что говорили они. Единственная причина, почему я стал разговаривать с тренерами в том, что они появились на пороге нашего дома.

Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что этот путь не был похож на путь Шакила О'Нила. Или Майкла Джордана, или любого другого баскетболиста НБА. Если бы вы вспомнили всё, что происходило со мной: как девчонка пригласила меня на просмотр, как все отдавали часы копам, как я открывал дверь этим тренерам, - вы, вероятнее всего, согласились бы с тем, что кто-то наблюдал за мной. Я не знаю, кто, я не знаю, зачем, но кто-то был.

Эти тренеры убедили меня, что я могу изменить свою жизнь. Я думаю, что я сам смог убедить себя свалить из Далласа. Я должен оставить всё это дерьмо в прошлом. Я должен был бежать сломя голову.

Southeastern Oklahoma University находится в городе Дюрант с населением в шесть тысяч человек. Если сравнить с этим городишкой, то Даллас был абсолютно другим миром, бро. Целым большим миром.

Для парня, который не выезжал за пределы города, это было весьма не просто. Все, что я видел до этого момента, не подготовило меня к тому, с чем мне пришлось столкнуться.

Разница стала заметна сразу. Сразу по приезду я пошел на занятия, по дороге я увидел, как из проезжавшего мимо автомобиля вылезла рожа со словами: "Вали домой, чумазый сукин сын". Это был большой удар. Они говорили "убери свою черную задницу" и "вали в Африку, нигер".

Меня часто посещало желание подойти к этим людям и набить им морды.

Я хотел, но не сделал этого. Среди всех этих людей был маленький белый мальчик, который останавливал их. Этого мальчишку звали Брайан Рич. Впервые мы встретились на площадке летом, как раз перед моим поступлением в университет. Ему было 13, мне было 22. Я вспоминаю, как смешно он смотрел на меня, возвращаясь к тем дням, у меня часто звенит в ушах. Я не знаю, почему я сделал именно так, ведь именно поэтому люди считают, что я был сумасшедшим. В любом случае, Брайан и я стали друзьями, лучшими друзьями.

Брайан сразу расположился ко мне. Он позвал к себе домой на обед, я согласился. Я был во смятении, мне было непонятно, почему этот мальчик так расположился ко мне?

Семья Рич жила в Бохито, что в 15 милях от Дюранта. Бохито много меньше Дюранта по размерам. Там небольшие, но грязные дороги, и несколько ферм. Ричи содержали ферму, Джеймс, глава семейства, также работал на почте.

Брайан и я имели что-то общее между собой, каким бы странным это не казалось. Мы оба пережили тяжелые времена, и мы прошли сквозь большие трудности. Моя жизнь проходила переходный период, а Брайан никак не мог успокоиться после случайной смерти своего лучшего друга на охоте. Брайан хотел брата. Он получил меня взамен.

Думаю, что мы встретились в удачное для обоих время. Это была волнующая история. Мне пришлось бороться с расистскими высказываниями в том городке, а Ричи помогли мне с этим справиться. Это была просто нереальная сцена: я, который никогда не видел ничего, кроме трущоб, жил в этой белой семье, просыпался в 5 утра, чтобы доить корову или делать другую работу по хозяйству.

В том городишке мало кто имел дело с чернокожим, поэтому Ричам было не совсем комфортно. Маме Брайана Пэт приходилось тяжелее всего, ей приходилось прятаться от меня, когда я хотел идти с ней на ферму после занятий. Она волновался о том, что подумают или скажут люди, когда увидят ее со взрослым черным мужчиной. Иногда она шла домой окольными путями, стараясь пробираться мимо главных улиц, чтобы никто не видел нас вместе.

Я старался смеяться над этим. "Миссис Рич, почему вы выбрали этот путь?" Я знал ответ на вопрос, но старался сгладить эту ситуацию. Это все не упрощало ситуацию. Люди в городе думали, что я сплю с ней. Они думали так: "А что, если он отец мальчика?"

Иногда они думали, что Брайан - мой сын.

Думаю, что весь этот опыт сделал меня сильнее. Я выучил больше, чем мог бы узнать, слоняясь по улицам Далласа. Это точно. Да и она получила урок, который вряд ли где-то получила бы еще. Спустя пару лет она поняла, что я стал частью их семьи.

Их семья стала, возможно, одной из самых главных причин, почему я оказался там, где я есть сейчас. Кто знает, что бы могло случиться, поддайся я влиянию того говна, которое меня сопровождало ранее.

Многие разы я держал пистолет около виска, когда меня называли нигером или говорили вернуться в Африку. Неудивительно, что неоднократно я хотел сам кого-то убить. В машине, которой мне любезно дали попользоваться Ричи, была лопата, один раз я едва сдержал себя, чтобы не размозжить башку одному кричащему парню. Было много вещей, которые я хотел сделать, но маленький мальчик сдерживал меня.

Брайан говорил НЕТ. Если бы Брайан не был тогда рядом со мной, я наверняка бы закончил свою жизнь в тюрьме. В принципе я мог бы разбить голову тому человеку. Другого пути остановить это все не было.

Самый легкий способ решения проблемы - это увильнуть от нее и сделать самую большую глупость на земле. Тогда вам не видать в жизни счастья. Для меня самый простой способ тогда был использовать лопату или пушку. Это была бы уловка. Я бы

ошибся и оправдывался.

Брайан все еще мой лучший друг. Он помогает мне развивать строительную фирму - Rodman Excavation в Фриско, Техас. Мы многое пережили вместе, и эта связь очень крепка.

Когда я жил с Ричами, мне приходилось много работать. Я вставал в 5 часов и доил коров, загонял больных коров обратно в сарай - все, что касается жизни на ферме. И это не зависело от того, была ли игра или нет.

Я не ходил на занятия в поисках момента, чтобы увильнуть. У меня были оценки "Хорошо", но я не получал все, что мне давали в школе. Я выработал свой способ лечения - то, что я занимался спортом, но я ни разу им не пользовался. Если я проваливался на экзамене, то проваливался нафиг. Я никогда не получал оценки просто так, так же, как никогда не брал ни у кого деньги или автомобиль бесплатно.

Да вы просто поглядите на Криса Уошберна и Уильяма Бедфорда, которых выбрали в первом раунде драфта, но были изгнаны из НБА за наркотики. Парни типа них попадают в неприятности в первые годы своей карьеры потому, что не делают усилий над собой. Я пришел в лигу со своей кучей проблем, мне пришлось приложить максимум усилий, но вся эта работа сильно закалила мой ум.

В конце концов я был принят сообществом Souteastern потому, что я умел играть в баскетбол. Это был первый раз, когда я увидел всю мощь и все говно, которые несет с собой известность. Я был самым лучшим баскетболистом, которого они когда-либо видели: я набирал больше 25 очков и 15 подборов в среднем за игру, я три года становился NAIA Аll-American, лидировал по подборам в NAIA, привел команду к чемпионству NAIA на третий год своей учебы.

Впервые я смог читать то, что думают люди внутри себя. Я знал, что буду еще одним нигером, если не буду играть в баскетбол.

Вам проще было бы умереть, чем все это видеть.

Они все говорили очень просто: "Нам неинтересно, какого цвета кожа у тебя до тех пор, пока ты играешь в баскетбол".

Многие белые люди сейчас воспринимают меня нормально, но тогда они не могли принять маленького мальчика, борющегося со всеми. Они не могли принять подметающего улицы, крадущего часы, выгнанного из школы. Внимание тот человек не получил. Общество постаралось избавиться от тех людей и сказало: "Окей, Деннис, мы принимаем тебя потому, что у тебя есть деньги. Ты принят потому, что ты знаменитый, нам выгодно иметь тебя рядом с нами".

Когда мне было 20 лет, эти люди переходили на другую сторону улицы, чтобы не встретиться со мной. Сейчас эти люди сбиваются в толпы, чтобы взять у меня автограф. Это все полное говно, и я пережил это.

Со мной всегда кто-то был рядом, в Оклахоме это был Джеймс Рич. Это не был суперзнаменитый богач, это был простой фермер, который дал мне путевку в жизнь. На всю жизнь. Когда он видел меня в минуты отчаяния, он говорил: "Ты не должен это делать. Ты пришел из трущоб, ты пришел с улицы, но теперь все изменилось. Или ты хочешь вернуться обратно?"

Когда я понял, что он сказал, я посмотрел на него и сказал: "Да, я понял тебя".

Он раскрыл мою человеческую сущность. Он сделал меня хорошим человеком. Он никогда не позволял мне оступаться. Он никогда не читал мне морали, он просто указывал мне путь, которым я должен идти. Я должен работать, я должен помогать, я должен хорошо себя вести. Я многому научился у этого человека, человека, который даже не окончил шестой класс.

Он был похож на мудреца из сказки, сейчас я даже не могу себе представить, что этот человек был в моей жизни. Он открыл мне многие дороги и заставил поверить в то, что я сам могу их пройти, если хочу выжить. Не было ничего сверхъестественного, все было ясно, как день.

Он смотрел на вещи сверху вниз. Он не был тем человеком, который садился и говорил, что я стану известным баскетболистом, если сильно этого захочу. Он не забивал мне голову всякой чепухой, так как это был не его стиль. Напротив, он говорил: "Что бы ты ни делал, делай это в позитивном русле. Делай то, что ты хочешь делать, а не то, что другие хотят от тебя".

Когда я покинул Даллас, все мое прошлое осталось там же. Единственно верный путь состоял в том, чтобы отказаться от своего прошлого.

Я вбил себе в голову эту мысль и оставил все позади, даже свою маму. Моя мама очень много работала, чтобы поднять нас на ноги, и я это очень ценю. Я многое сделал для нее - купил ей дом, автомобили, но мы не были особенно близки.

Наши отношения носили странный характер: иногда мы разговаривали два раза в неделю, иногда мы не разговаривали месяцами. Я даже со своими сестрами не очень близок. Иногда мы разговариваем, но у каждого из нас своя жизнь, и большая часть меня осталась далеко. То время никогда больше не повторялось.

У меня не было другого выбора. Моя семья некрасиво себя повела, когда я сблизился с Ричами и стал считать своей настоящей семьей их. Я просто хотел порвать со всем, что отбрасывало меня назад.

С самого раннего детства, с того момента, как ты растешь в трущобах, когда тебе говорят развивать себя, приходится много работать, чтобы выбраться оттуда. Тебе повезет, если ты сможешь оставить всё это позади. Но когда темнокожий человек достигает этого успеха и оставляет трущобы и всё плохое позади, люди начинают его критиковать, что он забыл свои корни. Все говорят: "Ты забыл, откуда ты вылез".

Я не забыл свои корни. Я никогда этого не забывал. Я часто возвращаюсь и катаюсь или гуляю по Oak Cliff. Я вспоминаю, что здесь произошло и что мне пришлось пережить. Я возвращаюсь назад в поисках новых перспектив, потому что иногда я в них нуждаюсь. Это позволяет мне работать над собой и не зазнаваться.

После моего четвертого года обучения в Southeastern, я выглядел весьма сомнительным для НБА. Они смотрели на мою статистику, они смотрели на мой возраст (на тот момент мне было 25), но они не знали, что делать со мной. Им нравилась моя скорость и мое тело, все говорили, что я мог бы выступать на Олимпийских играх в беге на 400 метров, но они не знали, смогу ли я заиграть в НБА.

Куда бы я ни пошел, меня сопровождало одно слово: трущобы. На меня смотрели, как на человека, который может не воспользоваться своим шансом, потому что таких людей очень сложно предугадать.

Мне было пофигу, как меня называли, я хотел, чтобы мне дали шанс. Я играл в летних турнирах как одержимый. Тренеры из Southeastern считали, что я смогу заиграть в НБА, но я не думаю, что остальные верили в меня. Когда я стал MVP в Portsmouth Invitational турнире в Вирджинии, в одном из самых больших выставочных турниров для выпускников колледжей, это заставило других специалистов взглянуть на меня.

В этом турнире участвовало много других известных игроков, и я надрал им всем задницы. Всё было так же, как и всегда, я просто играл жестче, чем все остальные. Я был голоднее других. Сейчас известные выпускники университетов даже не думают о том, чтобы принимать участие в летних выставочных турнирах. Они считают это пустой тратой времени, им проще зарекомендовать себя при помощи агентов и рекламы. Агенты же говорят просто: "Не играй там. Ты можешь получить травму".

Если ты офигенно крутой, иди туда и доказывай это. Забудь о том, что ты можешь получить травму. Сыграй с другими крутыми игроками и покажи людям, что ты умеешь играть.

Пистонс выбрали меня во втором раунде драфта 1986 года. Я шел под 27-м номером в том году. Передо мной шли такие парни, как: Кенни Уокер, Бред Селлерс, Джонни Доукинс. Человек, который шел одним пиком выше меня, был Грег Дрейлинг, семифутовый центровой из Канзаса, который набирал в среднем 2,2 очка и 2,2 подбора за свою карьеру в НБА. Мне кажется, что они считают его очень стабильным.

Я попал в команду к Айзейи Томасу, Адриану Дентли, Биллу Ламбиру, Винни Джонсону, Рику Махорну - составчик был приличный. Они считали, что я должен привнести энергию в ту команду. Но они считали, что меня не хватит надолго. И все. Запомни, бро, я был вспышкой, человеком, который должен был приложить максимум усилий, чтобы влиться в лигу.

Следует заметить, что я собирался сделать всё, чтобы остаться в лиге. Я был другой, я был аутсайдер, но я хотел быть в теме так долго, насколько это возможно. Я смотрел на вещи под другим углом, потому что я помнил, что я оставил позади. Я знаю, как тяжело стоит завоевать первое место.

Мне нравилась роль парня, о котором никто никогда не слышал. Мне было пофигу. Во время моей первой тренировки с Пистонс ко мне подошел репортер и спросил: "Кто ты?" Я взглянул на этого болвана и ответил: "Я никто, прямо из ниоткуда".